Константин Гермек – танец это цвет нации

Вечер репетиции

На Конгаз опускается ноябрьский холодный вечер. Этот вечер загоняет молодых людей – юношей и девушек, в местный Дом Культуры, который сохранил свой внешний облик еще с советских времен. Отделанный синей мозаикой, он выглядит как звездное небо. Юноши и девушки собираются в нем, чтобы сделать нечто очень важное, как для себя, так и для места, в котором они живут – для Гагаузии. Они занимаются народным искусством: танцами и музыкой.

В холле Дома Культуры эхом доносятся звуки музыкальных инструментов. За стенкой репетирует ансамбль. Ритмичные звуки барабанов, кажется, сотрясают окна, и даже деревянный пол актового зала передает вибрации музыки. В самом же актовом зале, молодые люди готовятся к репетиции народных танцев. Все они – участники ансамбля “Дюз Ава”. В недавнем прошлом, почти распавшегося ансамбля, который два года назад восстал, как птица Феникс, из пепла, благодаря всего одному человеку.

Народные танцы – важная часть любой культуры. Они рассказывают историю народа: через что он прошел, что он в себя впитал, и каким он стал сейчас. Язык танца не вербальный, но он может рассказать о многом. Специалисты могут разобрать каждое движение танца на составляющие части, как текст разбирается на абзацы и предложения. Обычные люди все это чувствуют интуитивно. А еще танец дышит энергией людей, его танцующих.

Молодые люди, девушки и юношы, разных возрастов и мест проживания. Им от 15 до 32 лет. Большая часть из них живет в Комрате, но есть и местные ребята из Конгаза. Они собрались именно в этом зале, потому что главный Дом Культуры Гагаузии (в Комрате), сейчас находится на реставрации, и последние несколько месяцев, тем, кто живет в Комрате, приходится совершать мини-путешествие три раза в неделю: по средам, четвергам и пятницам.

Когда половина собравшихся людей успела переодеться в репетиционные костюмы, которые вовсе не похожи на народные – обычные футболки и удобные штаны или шорты, в актовый зал входит человек, без которого всего бы этого не случилось. Его зовут – Константин Афонасьевич Гермек, и он профессиональный балетмейстер. Молодые люди приветствуют его. Кто-то подходит лично и поживает руку, другие кричат слова приветствия. Он с улыбкой со всеми здоровается, и занимает место чуть ниже сцены.

Ребята, которые сегодня не танцуют, помогают с оборудованием: подключают колонки, настраивают свет, ставят музыку. Дожидаясь своей очереди вступить в игру, гармонист занимает свое место на правом фланге сцены. Танцоры поднимаются наверх, и начинается хаос. Очень громко играет музыка, которую не ожидаешь услышать на репетиции народных танцев. Играет реп, хип-хоп, молодежные хиты. Ребята слушая знакомые треки энергично танцуют, каждый как хочет, не впопад – так длится 15 минут. Чтобы преступить к репетиции, телу нужно разогреться, именно этим они и занимаются.

Музыка стихла. На сцену поднимается Константин. Все танцоры образовали вокруг него полумесяц. Он неспешно, аккуратно показывает на своем примере движения танца, просит некоторых танцоров их повторить, и не успокаивается, пока не получится так, как должно быть. Потом он показывает плавные движения туловища, и абсолютно все танцоры, словно в унисон, повторяют их.

После этого небольшого тренинга, танцоры сошли со сцены, чтобы переодеться в народные костюмы. У гагаузов очень разные костюмы – и черные, и синие, и красные. У “Дюз Авы” они из двух цветов – бежевый верх, зеленый низ. Переодевание занимает минут пятнадцать. Когда все готовы, коллектив делится на две части. Парни справа, девушки слева, если смотреть с зрительского зала.

news
news
news
news
news
news

Первыми на сцену выходят парни. Под бой барабана и мелодию гармоники, они демонстрируют свой характер – брутально, энергично, агрессивно делают резкие па, подпрыгивают чуть ли не на весь рост, очень громко кричат. Когда парни “выпустили пар”, с левого фланга очень плавно и изящно выходят девушки. Поднятыми руками вверх, они “плывут”, подчеркивая свое изящество и утонченность. Еще мгновение, и они смешиваются в общем танце, а потом начинают забирать друг у друга эстафету движениями.

news
news
news
news

Когда находишься в первом ряду, энергетика, движимая со сцены, останавливает дыхание. Ритмы музыки и громкий топот вибрацией проходит через все тело – нельзя остаться к этому равнодушным. И сам танец, своей целостностью и нарративом трогает что-то очень тонкое в душе. Ему веришь. Эти молодые юноши и девушки, еще пол часа назад слушавшие хип-хоп, вдруг превратились в один живой организм, синхронно двигаясь, шаг за шагом, движение за движением, они пришли к чему-то более глубокому, чем просто танец. Кажется, за эти десять минут, зрителю показали весь гагаузский темперамент.

Константин, оперевшись на край сцены, смотрит на своих учеников не отрываясь. В некоторых моментах на его глазах читается восторг. Эти ребята – его продолжение.

Наша жизнь такая – мы обделены иметь много детей

Константин Гермек — Хореограф

Свой путь в хореографии он начал в 11 лет, когда будучи мальчишкой увидел впервые в жизни живое исполнение украинского народного танца в Доме Культуры города Вулканешты. Он влюбился – ему захотелось попробовать себя в этом, и он решил записаться в балетную группу Дворца Пионеров. В 16 лет он, не смотря на нежелание своего отца, уехал учиться в Кишинев в балетную студию Министерства Культуры МССР. Курсы были жесткие, и требования к курсантам были очень высокие, но ему удалось остаться в группе – педагог видел в нем потенциал. Его группа не успела закончить двухгодичные курсы, как их перевели на новую программу ансамбля «Флуераш», и они, молодые девушки и юноши, отправились в гастроли – Рига, Москва, потом Югославия, Индия и другие страны.

Его забрали в армию, и он служил в военном ансамбле в Киеве. Вначале службы он был обычным танцовщиком, но ближе к концу стал солистом: “Казалось бы, мы молдаване, как профессионалы пришли туда, но мы уступали украинцам и русским, потому что другая подготовка танцоров. У нас ноги были слабые. Садились и не могли подняться. Но со временем, мы всех догнали, за счет того, что у нас была более глубокая подготовка, мы вышли на первые роли, хотя нас было всего 3 человека.”

Вернувшись из армии в Кишинев, он стал работать в Кишиневской филармонии. В Кишиневе он встретил свою будущую жену, тоже танцовщицу, и через пару лет они отправились работать в Москву. Их было 6 человек, они сделали небольшую группу, и работая в Росконцерте, объездили весь Советский Союз с выступлениями. Однажды у них были гастроли в Сочи. Они прибыли в город ночью, была зима. Проснувшись утром в гостинице, Константин подошел к окну и увидел нечто удивительное – пальмы в снегу: Сказка! Я всем сказал: “ребята, наверное, мы останемся здесь дальше работать. Я сделаю все для этого.”

Константин занимал должность руководителя ансамбля. Вместе с женой, они прожили в Сочи 13 лет. В Сочи родился их сын. В 1988 году они приехали в Кишинев: Через 13 лет мы вернулись на гастроли, и тут нас застал такой момент, что Союз начал разваливаться и у нас была такая дилемма: вернуться в Сочи или остаться дома? Победило то, что нашему сыну было 7 лет, и нужно было пойти в школу. Если он там (в Сочи) пойдет в школу, а через год опять нужно будет покинуть Россию, лучше было бы здесь остаться, тем более, что родители были уже больные… мы решили остаться в Кишиневе.”

После развала СССР им открылись границы и они стали гастролировать по всему миру: от Канады до Азии. В 90-х он вместе с женой решил отправиться на море в Румынию отдыхать. И там, уже находясь в Румынии, им поступил предложение с работой – выступать в горнолыжном курорте в Poiana Brașov. Они собирались провести в Румынии три месяца, а проработали 7 лет.

Ян Райбург (народный артист Молдовы) с 1991 года уехал в эмиграцию в Нью-Йорк, и владел там рестораном молдавской кухни “Трансильвания” в Куинсе (боро Нью-Йорка). Он предложил Константину сделать шоу цыганских танцев в его ресторане, и Константин согласился и уехал в Нью-Йорк. Недалеко от этого места, в те времена выступали такие артисты как Киркоров и Пугачева. Нью-Йорк, тем не менее, для него был “серым городом”, потому что его жена и сын работали в Париже. Через пол года он покинул Нью-Йорк и отправился к семье во Францию.

Его сын уехал в Ирландию, и бросил танцы из-за финансовых соображений. Вначале он работал в театре и имел стабильную зарплату, а потом театр стал платить только за выступления, и он сменил род деятельности, никак не связанный с танцем. Его жена, после Франции, заболела и скончалась. Константин немного пожил в Кишиневе, а потом его сын позвал к себе в Ирландию, и он оставил родину и уехал. 

Жизнь артиста нельзя назвать спокойной – это постоянные перемещения по карте.

На чаше весов с одной стороны слава, деньги, адреналин от выступлений и чувство самореализации, на другой — отсутствие нормальной семейной жизни, сложности с детьми, нет чувства дома.

“Если жена не танцовщица и не рядом со мной – это не семья. Мы с самого начала знаем, что если хочешь создать семью, нужно найти ту девушку, которая будет рядом с тобой. Первые 10 лет шикарные – работаешь, гастроли, любуешься.. нормально живешь с женой, все хорошо. Родился первый ребенок – жена на год выбивается (из ритма). Потом надо его расти, и хорошо, если есть бабушки и дедушки. А если у нас бабушка с дедушкой жили в таком селе, где за водой нужно идти 3 километра, мы не хотели его там оставлять.”

“Наша жизнь такая – мы обделены иметь много детей. Непозволительно – надо жене бросить работу, тогда она будет заниматься детскими садиками и школой. Первое время когда работаешь, даже мечтать (о доме) не надо. В этом есть кайф – сто процентов, первые десять лет. Потом дети появляются, и думаешь — а была бы другая жизнь, семья была бы, дома утром встал, на работу пошел на завод. Уже начинаешь мыслить иначе. Хотя это берет вверх (жизнь гастролера), но думаешь об этом уже.«

После смерти жены и миграции сына в Ирландию, Константин остался один. В тот момент на чаше весов перевесила семья, и он вскоре уехал к сыну. В Ирландии он открыл свою школу танцев при посольстве России. Учил людей танцевать, жил в одном доме с сыном, его женой и четырьмя внуками. Его сын тоже хореограф, и они часто обсуждают хореографию, когда видят ее по телевидению.

То что имею, я должен дать своему народу, который мне дал жизнь – я здесь дышал первый раз

“В один момент я смотрел (по телевизору) фестиваль в Турции. Там объявили: “Ансамбль из Гагаузии”. Говорю сыну: “Сынок, это наш, гагаузский ансамбль!”. Мы так сели у телевизора, смотрим: звучит цыганская музыка, и танец – плохой болгарский. И что это – страна, Гагаузия, нет у нее своей хореографии? Что, будем танцевать, кому что в голову взбредет? Я сразу пал.. потом фестиваль в Беларуси – там то же самое. А меня всегда сюда приглашали, всегда. У меня есть знания. Семенова говорила: “Ансамбль Дюз Ава распался – ушел хореограф наш, и танцоров нет. Приходите пожалуйста”. Я не могу прийти, потому что если я что-то сделаю, я потом уеду, я не смогу жить один, мне не 20 и не 40 лет, я должен вернуться к своему сыну. Только в одном случае я мог вернуться — поставить танцы и уехать.”

“Я позвонил сразу Виктору Петровичу, с которым раньше работал, и говорю: “Витя, если ты придешь в Дюз Аву танцевать, я из Ирландии могу вернуться и поставить танцы, но я вернусь только в том случае, если ты вернешься, как исполнитель и в последующем останешься его руководителем. Я его убедил. Кто, кроме нас, сделает гагаузский танец? Или мы так распадемся, и когда мы будем приходить на фестивали и будут приезжать ансамбли из Кавказа, с Татарстана и т.д, они будут смеяться над нами? Нет конечно. Я не вернулся сюда закончить свои дни. Я вернулся чтобы поднять гагаузскую хореографию. Завтра появятся другие люди – дай Бог они появятся, чтобы преумножить, но на данный момент их нет.”

“Сначала, когда я пришел в ансамбль, было – пару танцоров всего лишь. Они что-то танцевали.. как могли, так и танцевали. Не буду говорить, что совсем плохо. Танцевали нормально.  Моя цель была – поставить именно гагаузский танец. Я поставил – 8 танцев, и два преобразил. Все это шло-шло, прошло пол года. Тут аппетит мой разыгрался: пошел праздник Вина – нужен новый танец, Хедерлез – Новый танец. Меня захватило все это: “Сынок, я не могу вернуться, потому что это моя жизнь уже. Я не могу все это бросить, я останусь до конца”. Я здесь не сижу сегодня как под дулом, а с любовью. Я не хочу уезжать, но годы берут, должен уехать. Вот ради чего я вернулся.”

“Я чувствую за это ответственность – это прежде всего. Особенно когда это зависит от тебя. Если бы 20-30 человек делали одно дело – не я, так другой. А когда чувствуешь, что если сегодня ты это упустишь, ты должен делать то, что ты умеешь. Я сегодня работаю для этого. Я не приехал сюда деньги зарабатывать – в Ирландии у меня своя школа танцев. Я работал при посольстве России. Я там получал в 20 раз больше денег, чем здесь получаю. Моя цель здесь – не деньги, а то что имею, я должен дать своему народу, который мне дал жизнь – я здесь дышал первый раз. Обязан делать это! Дай Боже, чтобы каждый человек это осознал для себя. То, что он имеет, он должен отдать.”

Танец – универсальный язык мира

«Сама культуры это лицо нации. А что такое танец? Один из элементов культуры. Мы не можем потерять его, это как палец отрубить. Музыка, танец, театр – это все воедино создает цвет нации. Танец – универсальный язык мира. Глядя на него, его можно прочитать. Я могу прочитать по грамматике построения танца, могу прочитать элементы пластики, развития движения, техники. Это и есть грамматика танца. Это касается всех танцев во всем мире. Танцы универсальны.”

“Когда я еще был юношей, очень много проводилось народных гуляний. И все эти танцы, которые народ танцевал, знали все – от мала до велика, в том числе и я их знал. Характер этих танцев. Очень богатый гагаузский фольклор. У нас 6-7 направлений размеров музыки. С годами, когда работаешь артистом, накапливается багаж. Зная одно движение – делаешь целое произведение, естественно академическое.”

“Академический танец – это правильно поставленный танец, который состоит из нескольких правильных вещей, это парабола. Я повторю слова великих людей: поставь 5-6 великих певцов – из них хор не получится. А казалось бы? Поэтому, номера академизируются. Зритель поднимается – ты на его душу давишь. Ничего не остается, как хлопать. Нужно довести зрителя до этого экстаза. Эти танцы остаются. То что делается не так – сегодня родилось, завтра умерло. А это останется.”

Танец это то же самое произведение, как симфония, как музыка, спектакль, который два часа длится – он тоже так устроен. Это наука.

“В танце подчеркивается характер народа – кочевого. Гагаузский (характер) – это воин, это Огуз, это тот, на которого нападали, и который нападал. Это подчеркивается – Почему у нас сабли, взмахи – они отстаивали свое право на существование. Здесь есть резкие движения – это и есть воин. Как девочки плавно идут? Это как лань – они подчеркивают это. Цветы собирают, фрукты. Все оттуда. Восток.«

«Почему богатый фольклор? Потому что основа тюркская, очень сильное балканское влияние, и молдавское. Все это объединяется. Мы не уйдем от этого никак. Хотя есть люди, которые говорят “это нам чуждо – Балканы, Молдова – не надо, надо создать новое!”. Невозможно. Человек живет, он должен показать, как он живет. Мы не можем от Балкан отойти, почему? Мы туда переселились – сербы, греки, оттуда все пошло. Болгария рядом. Естественно, вы слышите балканскую музыку и молдавские резкие ритмы. Фольклор обогащен. И Слава Богу, что это есть – это хорошо.”

Гагаузские танцы невозможно найти в YouTube, их нигде в мире нет – я их сочиняю

Когда из актового зала Конгазского Дома Культуры, неспешно ушли все участники ансамбля и воцарилась тишина, он вспомнил самый триумфальный случай в его карьере. Это произошло во Франции.

“Там есть государственный цирк Medrano, французский. Я знаю импрессарио – я с ним работал. Он мне позвонил и сказал, что у него проблема. Они делали русскую программу. Должен был приехать балет из Санкт-Петербурга, но они отказались в последний момент. До премьеры оставался месяц. Санкт-Петербург за месяц никто не заменит. Это ведущий город и ведущая школа хореографии во всем мире. Я пошел на аферу – приехал сюда, в Комрат, и на базе местного ансамбля, взял три пары и собрал шесть танцев. Мы приехали во Францию, немного боязно было, но когда было первое выступление, весь зал аплодировал и стоял на ногах. Я стоял в зале, у меня мурашки бегали. Я как будто летал на облаках – эйфория. Потому что танцы принимают, французы хлопают танцам которые поставил я, но и не по этому, а потому что когда объявляют “La Ballet de Saint-Pétersbourg, и мы выходим и работаем, и так аплодируют, а из 6-ти человек – 5 гагаузов.”

“Тогда я был исполнителем. Тогда я сам за себя отвечал. Где плохое – я плакал, где хорошее – улыбался. Сам в себе переваривал. Здесь я не имею право ошибаться. То есть ты должен здесь блестеть. Преподносится культура всего народа, который родил меня, и я существую сегодня здесь. Это лицо его. Конечно, это другое. Там я исполнитель. Мой танец прошел, не прошел – Браво, Константин. А здесь – народ. Здесь не единственный человек, а целый народ. Вот здесь на сцене.”

“Есть сторонники, которые говорят: “ну что же вы там, поставили движения классические”. Я всегда объясняю – Я даже руку могу поставить так, чтобы она его подчеркивала. Я могу подчеркнуть шаги, которым шагал мой народ. Вот в чем дело. Конечно, это главнее.”

Нет движения гагаузского. Нет движения молдавского или русского. Есть характер – а остальное все, это опыт балетмейстера, который может поставить все, что угодно.

“Я всегда вижу негативную сторону, чего не хватает. И что завтра я это исправлю. Это мои танцы – гагаузские танцы невозможно найти в YouTube, их нигде в мире нет. Я их сочиняю.”

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

decor
decor
decor
decor
decor